om1.ru
В театре Драмы рассказали о религии, сексе и скелетах в шкафу На камерной сцене состоялась премьера спектакля Sole mio. Это сценическая версия пьесы Генрика Ибсена «Привидения».

В театре Драмы рассказали о религии, сексе и скелетах в шкафу

На камерной сцене состоялась премьера спектакля Sole mio. Это сценическая версия пьесы Генрика Ибсена «Привидения».
21 апреля 2017, 11:47

Другое название пьесы, которое изначально хотел дать сам автор - «Возвращение». И этот спектакль стал своеобразным возвращением в Омск бывшего актёра Омской драмы Евгения Кочеткова. Теперь уже в качестве режиссера. Свой спектакль он назвал Sole mio ("Солнце моё"). Интригует тут вообще многое и, в первую очередь, основные темы — религия, секс и любовь.

Абсолютная тьма

Малая сцена театра определенно хранит секрет четвертого измерения. Трансформация этого скромного по размерам пространства действительно поражает — здесь может поместиться и бар, и клетка-комната в гостинице. А режиссёр Евгений Кочетков разметил стол невероятных размеров. И зрители сразу превращаются в гостей — вот только на свадьбе или похоронах? Белое платье невесты — и абсолютная темнота вокруг.


Впечатления с высоты второго ряда можно скорее сравнить с ощущениями жителя второго этажа домика из «Покровских ворот» — ты наблюдаешь за действием, как за развернувшейся жизнью во дворе.
В пьесе Ибсена этой свадьбы-мессы, где жених оказывается всего лишь манекеном, вообще нет. Но она позволяет создать особую атмосферу Ибсена: действие как будто происходит и в 1881 году, и в 2017-м, и раньше, и позже, словом, всегда.

Анатомия любви
Постановку, скорее всего, назовут провокационной. Сцены секса занимают одно из центральных мест. Причем героев не скрывает полный мрак или внезапно опустившийся занавес. Нет того, что в плохих романах скрывается за словом «и все завертелось». Отношения между фру Элене Альвинг (Екатерина Потапова) и пастором Мандерсом (Руслан Шапорин), который приезжает затем, чтобы открыть приют в память о её покойном муже, выносятся на первый план.

В тексте Ибсена истинная связь пастора и фру Альвинг представлена лишь несколькими строчками. Нам известно лишь то, что много лет назад в первый год замужества, когда жить с распутным мужем Елене стало невыносимо, она попыталась сбежать из дома к другу семьи пастору Мандерсу. Ему удалось за одну ночь вернуть её на путь истинный. И после 19 лет не показывался в доме Альвингов, но сейчас вновь открыл его двери, а вместе с ними и скелеты в шкафу его обитателей.

В спектакле Евгения Кочеткова  отношения  пастора и фру вынесены на первый план в буквальном смысле этого слова. Секс в постановке не только не условен, а даже анатомичен. Его можно сравнить с хирургической операцией. Причем такой, где от мышц отделяют кожу лица, вырезают излишки, выбрасывают их в ведро (специальное медицинское), а потом натягивают кожу на место и аккуратно зашивают рубец за ушами. В один момент осознаёшь, что смотреть на это имеет право только хирург, а стороннему наблюдателю лучше опустить глаза. Вот и мы опускаем. 

Может ли операция быть неприличной? Наверное, этот вопрос никто не задаёт. А вот в отношении театральных постановок он возникает постоянно. В нем предательски сохранилась древнегреческие отголоски «мистерии» и «катарсиса». И чтобы достичь этого «божественного очищения», вывести зрителя из комфортного созерцания и атмосферы приятного вечера и помочь сорвать своё старое лицо и найти молодое, незамутненное предрассудками, иногда как раз нужна такая операция.

«Сцены на грани» особенно сложны, ведь эту грань так легко перейти. Но на ней лишь балансируют. И самые сложные сцены кажутся простыми и естественными, как сама жизнь. Тут нужно отдать должное мастерству Екатерины Потаповой. Она так органична, тонка и умна, что вопрос "а зачем вообще эти сцены в спектакле?" даже не возникает.
Одно из объяснений Пастера и Фру Алвинг происходит на столе, который на время героям заменяет кровать. Ведь самые важные и честные слова как раз говорятся в постели, не так ли?


Носки пастора
Мандерсон у Ибсена достаточно наивный человек, с простыми представлениями о долге и морали. Его сравнивают с большим ребёнком. То, что произошло между ним и фру Алвинг много лет тому назад, для него большой грех.


Мандерсон в исполнении Руслана Шапорина совсем другой. Он мужественен и даже брутален. Его вполне можно сравнить с образом молодого папы из одноименного сериала.

Его красота выглядит абсолютной, почти античной и вызывает у ревностных католичек желание принадлежать ему не только духовно.

Не случайно, что и пастор Мандерсон в такой трактовке становится не только любовником Элене Алвинг, но и предметом тайных грез молодой служанки Регины, приемной дочери фру.

 


Опять же оговоримся, этих взаимоотношений в романе нет. Единственное, на что указывает Ибсен, это на то, что во время конформации Регина показалась пастору слишком зрелой для девочки своих лет.
Но в таком образе Мандерсона влечение Регины к своему духовному отцу выглядит вполне логично. И так же понятно, почему она отдает предпочтение ему, а не сыну фру Алвинг Освальду, который приехал в родной дом.


Освальд — талантливый, открытый, но все же ребенок. Тут нельзя не сказать пары добрых слов об Игоре Костине (Освальд) — это молодой, обаятельный, удивительно искренний, и при этом по–настоящему профессиональный актёр. Ему веришь, и веришь безусловно.
А пастор Мандерсон (Руслан Шапорин) — зрелый мужчина. И эта мужественность подчеркивается в отношениях с каждой из женщин.


Образ Регины у Ольги Беликовой получился гораздо глубже и ярче того, что описан в пьесе. Это не просто сообразительная служанка, которая хочет получше устроить свою судьбу. Это сильная и свободная молодая девушка, способная надеть самое короткое мини в знак протеста и сохранить своё лицо при любых обстоятельствах. Нет сомнений в том, что такая девушка способна любить, и любить искренне.
И вот предмет этой любви, брутального пастора, режиссер решает одеть в строгий черный костюм и ярко-синие носки. Такие же по-домашнему милые носочки надеты и на фру Аленг.


Конечно же, это не случайность, а еще одна грань сложных образов. В этом смысле пьесы Ибсена похожи на наброски, а не на абсолютно законченные целостные произведения. И по этим наброскам каждый мастер может создать не копию картины или её современный вариант, а своё собственное произведение искусства. И здесь уместны и современные ритмы Stromae, и знаменитое неаполитанское Sole mio.

Вас что-то в этом смущает? И хорошо. Для тех, кто предпочитает классику в более привычном виде, в театре есть и другие спектакли. Например, «На всякого мудреца довольно простоты» или «Поздняя любовь». Кстати, тоже прекрасные спектакли.

Хочешь чаще читать новости Om1.ru? Нажми "Добавить в избранные источники Дзен.Новостей".
Нашли опечатку? Выделите ее и нажмите Ctrl+Enter