В социальных сетях набирает обороты флешмоб, посвященный насилию и неуважительному отношению, которому подвергаются роженицы в больницах. Женщины рассказывают свои истории под тегом #насилие_в_родах и призывают прекратить «акушерское насилие», надеясь, что это хоть что-нибудь изменит в сложившейся системе здравоохранения.
Журналисты Портала 66.ru прочитали десятки историй рожениц и выбрали из них самые жуткие. Подобных рассказов — тысячи, но не все готовы их вспоминать публично, даже с учетом анонимности.
Схватки начались сами в 41 неделю. В роддом я не торопилась, было нехорошее предчувствие. Дома пробыла 5 часов. Под утро все же решилась, и муж вызвал такси. Когда меня осмотрела мой врач, то расковыряла шейку, и пошла кровь. Она сказала, что шейка открывается, но очень медленно и что вообще это плохо, рожать в 41 неделю. Якобы беременность переношенная, ребенок страдает, и надо делать кесарево сечение. В тот момент мне было так страшно, мысли были только о ребеночке. Муж настаивал на том, чтобы дать время шейке раскрыться, как-никак роды первые. Но врач продолжала клевать меня, говорила, что я безответственная мамаша, что я убью ребенка. В слезах я подписала согласие на кесарево сечение.
Как я узнала потом, моя врач просто спешила домой и не хотела ждать, пока я разрожусь. Операция прошла тяжело, в послеродовом периоде было множество осложнений, кровотечения, свищи, отказала спина от анестезии. Через месяц все более-менее стало приходить в норму, но тут я замечаю у себя гнойные выделения из половых путей. Анализы показали венерическую инфекцию, которую мне занесли в этом роддоме. Из-за воспаления у меня в маточных трубах образовалось множество спаек, теперь ставят непроходимость и бесплодие. Я так жалею, что согласилась на операцию! Больше у меня никогда не будет детишек.
Шла 41-я неделя моей довольно легкой беременности. Я, как и все на этом сроке, скорее мечтала увидеть свою малышку, и врач отправила меня в роддом. При поступлении шейка дубовая, длинная. УЗИ говорит, что плацента в норме, плод весит 3 кг. То есть спешить нам всем некуда. Дальше осмотры, осмотры, осмотры — ежедневные, один больнее другого. Пока, наконец, спустя пять дней мне не говорят: «Либо мифепристон, либо кесарево сечение». Конечно, я хотела родить сама. Конечно, меня уверили, что в двух таблеточках мифепристона нет ничего плохого.
Когда я выпила первую таблетку, ни одного из признаков приближающихся родов у меня не было. Шейка по-прежнему дубовая и длинная. После первой таблетки отошла пробка, после второй (через сутки) начались схватки. В 11 утра я была в предродовой с раскрытием 2 см, в отличном настроении и с улыбкой до ушей, ведь совсем скоро я встречусь с моей красавицей. В 12 раскрытие — 3 см, решают ставить окситоцин. Почему? Слабая родовая деятельность. На мои жалкие попытки возразить или хотя бы понять причину реакцией была ухмылка врача, которую, кстати, я больше не видела ни разу. Окситоцин подействовал незамедлительно. Кто испытывал его действие на себе, знает, что это не просто боль — это нечеловеческая боль. Заходит другой врач со словами: «О, смотрите, уже не улыбается. Что, настоящие схватки начались?»
| |
|---|
Мне было жутко больно, меня рвало, я плакала и кричала, но всем было абсолютно наплевать на мое существование. Пока я не вспомнила про клизму! Пришла акушерка, спросила, как же так, мне ее не сделали, и отправила на клизму. Это непередаваемое ощущение: клизма на окситоциновых схватках. Еще чуть-чуть — и я бы разбила кафель своей головой. Конечно, я просила обезболить. Меня обезболили. Ношпа по вене. А эпидуралка? Нет показаний.
Тем временем 15:00. Раскрытие 6 см, а меня тужит. Минут 10 меня не слышали. Потом пришла акушерка и увидела, что я не вру. Меня повели рожать. Конечно, я порвалась везде где можно. Родила я, кстати, с третьих потуг. Все это время я слушала, что так себя вести нельзя, что у них таких родов давно не было и что порвалась я просто ужасно и кошмарно. А дальше — крик дочки. Его я не помню, ее не помню. Потому что в голове была мысль, что же там такое у меня, что даже врачи ужасаются. Зашивали меня 40 минут без анестезии. Я чувствовала абсолютно все. Было дико больно. Дальше — стандарт: два часа лежи в своей кровище, водах и блевотине, сходи в туалет, иначе катетер. Оказалось, боль не закончилась.
Два следующих дня прошли относительно неплохо. В палату заходили свободно, грудь трогали без спроса, но после «группового изнасилования» в родах это уже цветочки. На третий день УЗИ показало сгустки. А перед выпиской был осмотр врача. Осмотр — это ласковое название. По-простому это была чистка. Руками, конечно же. Просто врач залезла в меня своей ручищей и достала какую-то субстанцию. А я орала. У меня швов было штук семь, а тут это. Ей не понравилось, что я кричу, и она отправила меня домой подыхать от воспаления. А я была рада. Все обошлось.
После родов я могла выйти голой на улицу без какого-либо стеснения — я не принадлежала себе. Было ощущение незащищенности, казалось, что все вокруг хотят навредить мне и дочке.
Не знаю, насилие ли это, но, наверное, насилие. Душу изнасиловали, сожрали ее часть точно. Это был 2013 год, первая беременность. Беременность была ну очень легкая, я летала, прыгала, бегала, делала ремонт дома, у меня даже не было токсикоза. Все анализы — хоть на выставку, все УЗИ — здоровый мальчик. Готовилась к родам как к празднику. Тогда во мне была жива вся мудроженственность, я была уверена, что если быть доброжелательной и мыслить позитивно, то ко мне не смогут отнестись в роддоме плохо.
Я перехаживала, срок шел к 42 неделям. В роддом меня гинеколог все не отправляла, типа и так все хорошо, поедешь со схватками. И вот дома начались схватки, «красивые», как по учебнику, с ровным интервалом, постепенно увеличивалась схватка и уменьшался интервал. Я выждала интервал 7 минут, схватки уже длительные достаточно, и поехала в роддом. В роддоме дежурный врач оказалась моя участковая гинеколог, чему я обрадовалась сперва, ведь она, думаю, меня знает.
Ох, рано я радовалась. В общем, первое, что мне сказали: 7 минут — это много, надо чтобы минуты три было, тогда и надо было приезжать. Надо сказать, что я безоговорочно верила врачам, была наивна до ужаса, не спорила вообще. Положили меня осматривать, говорят: открытия нет вообще, это предвестники, поезжай-ка ты домой, у нас мест нет тебя класть сейчас. Я в шоке, но доверяю. Говорю: у меня же срок! «Ничего, приедешь со схватками». Ставят мне укол ревалгина, чтоб я смогла поспать дома.
Уезжаю домой, схватки как перли, так и прут, очень плохо, но терплю. Начинает действовать лекарство, схватки прекращаются немного, не до конца, всего лишь интервал увеличился. И я засыпаю. Просыпаюсь, дико болит живот, схватки абсолютно хаотичные, очень сильные. Я в роддом. Там два часа на кардиотокографии, окситоцин, потом прокалывают пузырь — а там мясо, у меня вовсю отслойка плаценты. Экстренная операция. Сын не выжил.
| |
|---|
Была суббота, вечер, день рождения кого-то из врачей. Я была единственной роженицей на всем этаже, и им не хотелось возиться со мной. Мой муж очень хотел присутствовать на родах. Он очень хотел быть со мной и поддерживать меня. Его не пустили, а когда я звонила ему в схватках — у меня отобрали телефон и накричали на меня. Почти все время в схватках я провела одна, когда начались потуги — я не могла докричаться до врачей. Мне дали фитбол и не разрешили вставать с кровати, чтобы ходить или прыгать на мяче. На меня орали за то, что я не могла удержать в руках датчик кардиотокографии, и «как мы такое вклеим в твою карту, что ж ты за ...... (непечатное выражение, - прим. ред) такая».
Мне прокололи пузырь, после чего схватки стали сопровождаться ознобом. Боль от схваток — ничто по сравнению с болью от рук внутри. Когда я пыталась уползти по креслу от этих рук — меня треснули по лицу. На меня орали, что я неправильно тужусь, неправильно ставлю ноги, открываю рот и дышу своими нечищеными зубами на врача.
А потом врач стала давить на мой живот. Это уже потом я узнала, что такое прием Кристеллера, и счастлива, что с моим ребенком все в порядке. Зашивали меня на живую. При этом врач отчитывала меня, что я отвратительно родила и что я еще очень легко отделалась, с такими швами. Моего сына не приложили к груди, выложили на живот и после всех манипуляций оставили лежать на столе в метре от меня. Я пыталась звать кого-нибудь, ибо голоса слышала (они праздновали день рождения), но никто не приходил.
Беременность протекала хорошо, только давление было, а на 35-й неделе началось. Врач сказала, что у ребенка шумы при прослушивании и, возможно, скоро придется рожать. Отправила меня в роддом в патологию. Говорит, что неделю простимулируют — и в 36–37 недель родишь.
Утром приехали в роддом, а там посмотрели и сказали, что мест нет, приедешь рожать на скорой. В конечном итоге легла через знакомых. При поступлении сделали УЗИ, врач сказала срочно рожать и подчеркнула красным карандашом. Прошла неделя, потом вторая. Я у врача спрашиваю, когда рожать будем, а она говорит: рано, до 42 недель будем ждать. А тут чувствую — у меня ребенок не шевелится, говорю палатному врачу — а она: «Все нормально». Еще и злится, что я тут какие-то слова произношу.
Через три дня дежурный врач обход делал. Слушает мне живот, а у самого глаза по полтиннику. Говорит: «У вас все нормально?» Я отвечаю, что ребенок третий день не шевелится. Он мне: «А чего тогда молчите?» А я не молчу, я говорила. Звоню маме, реву в истерике (ребеночка 4 года ждали). Мама позвонила своей подруге, у которой в министерстве здравоохранения знакомые есть. В общем, наутро сам заведующий роддомом ко мне прибежал. Сам меня оперировал, а что толку. Ребенок родился на 1 балл по шкале Апгар (мертвый). Еще и щипцами доставали при кесаревом. Четыре дня в реанимации. Думали, не выживет. Но он выкарабкался, и все было хорошо, пока в месяц к неврологу не сходили. Доченьке поставили ДЦП.
Источник: 66.ru