О том, как зарождался стрит-арт
Часто, проходя мимо надписей, муралов, граффити и мозаик, ставших органичным дополнением города, мы не задумываемся о том, что предшествовало их появлению. А ведь менее полувека назад стрит-арт только начал выходить из «подполья», встав на путь признания новым видом современного искусства.
Стрит-арт набирает всё большую популярность. Вместе с этим становится актуальным вопрос о законности творческих порывов художников, размещённых в (или на) общественных местах. И это не просто так.
На первых этапах стрит-арт зародился как способ самовыражения для молодёжных групп, которые чувствовали себя обделёнными вниманием общества. Изображения на стенах метро, зданий и других общественных местах стали для них способом заявить о себе. Стремительно растущее движение уличных художников смогло добиться легализации своего творчества, и на сегодняшний день стрит-арт — это целая индустрия, с которой сотрудничает государство, и которая украшает наш городской ландшафт притягивающими внимание объектами культуры.
Но в общественном и правовом поле стрит-арт по-прежнему вызывает неоднозначную реакцию. Для одних граффити — способ выражения, визуальная поэзия города. Для других — нарушение закона и порча имущества. Так где же заканчивается вандализм и начинается искусство?
Закон и улица: что говорит право
В большинстве стран, включая Россию, нанесение рисунков на объекты городской среды без согласования с собственником считается административным правонарушением. Закон в этом смысле однозначен: если нет разрешения — это вандализм, независимо от художественной ценности изображения.
Однако практика показывает, что оценка может меняться со временем. Стрит-арт может быть закрашен коммунальными службами, а затем — восстановлен уже как «объект культурного наследия». Примеры таких случаев есть и в России, и в мире.
Яркой иллюстрацией служит история арт-объекта «Спанч-Боб» Александра Жунева в Перми. В 2009 году художник нелегально раскрасил электрощит в центре города, за что был задержан милицией. Вскоре коммунальщики закрасили Спанч-Боба серой краской. Жунев неоднократно восстанавливал работу, но она снова закрашивалась. После смерти художника объект восстановил Алексей Илькaев (Sаd Fаce). Электрощиток с изображением Губки Боба, демонтированный с перекрёстка улиц Ленина и Газеты Звезда, теперь хранится на складе музея современного искусства PERMM.
Глазами художника: беседа с Димой Трайпом.
«Для начала стоит пояснить, что не всё, что есть на улице, является стрит-артом. 99% — это граффити, у которого один посыл — «я здесь был». У стрит-арта должна быть идея и смысл», — отмечает Дима, предваряя ответы на вопросы.
Дима, как ты считаешь, есть ли критерии, отличающие уличное искусство от акта вандализма?
«Вообще эта грань продиктована законом, по сути, всё, что без разрешения владельца, — вандализм. Поэтому моральная грань очень тонкая, уличное искусство в 90 процентах случаев — вандализм».
Знаешь ли ты истории, когда вандализм признавали искусством? В российской или мировой практике?
«Да, много таких историй, взять того же заезженного Бэнкси. То, что он делает нелегально, но потом его работу вырезают и выставляют на аукцион».
В российской или мировой практике стрит-арт часто воспринимается как форма протеста — именно потому, что он долго оставался вне закона. Теряет ли он свою силу и смысл, когда легализуется и принимается обществом?
«В целом, в стрит-арте зачастую заложена идея, которая от легальности/нелегальности не зависит. Есть работа и у неё посыл, согласованно это с владельцем поверхности или нет, сути сильно не меняет, опять же, в зависимости от контекста работы».
Как ты думаешь, поменялось ли отношение общества к стрит-арту в Омске за последние несколько лет?
«Сложно сказать. Люди всегда нормально относились к понятным для них рисункам (портретам, пейзажам и т.д.). Враждебно они настроены к тому, чего не понимают. Если брать тот же Екатеринбург, там жители нормально относятся даже к шрифтовым граффити. Там куда меньше шансов нарваться на негатив, рисуя на улице, нежели в Омске. У нас по-прежнему в этом плане люди диковатые».
Какие примеры стрит-арт работ, по твоему мнению, пошли на пользу городу?
«Я считаю, что в Омске, кроме Коли Немамонта, как таковой стрит-арт никто не делает. Если речь о красивых рисунках, фасады одновременно и идут на пользу, и вредят. С одной стороны, жители привыкают к рисующим на улице людям, с другой стороны, они постоянно сравнивают рисунки на улице с масштабными работами. Чаще всего звучит фраза: «Это что, красиво, по-вашему? Вот у меня на доме космонавта нарисовали, это да, красиво, а у вас мазня какая-то непонятная» — делится наблюдениями Дима.
Какой уличный проект для тебя стал самым значимым как для уличного художника?
«Каждый проект значим, в любом проекте получается ценный опыт. Спросить у художника, какая у него работа любимая, всё равно что спросить у родителей, какой их ребёнок им нравится больше» — заключил Дима Трайп.
Интервью с омским уличным художником Димой Трайпом проливает свет на сложный вопрос о границах между искусством и вандализмом в сфере стрит-арта. Несмотря на наличие ярких и масштабных работ, украшающих городские фасады, большая часть уличного искусства по-прежнему остаётся в «серой зоне» закона.
Один из ключевых выводов заключается в том, что грань между стрит-артом и вандализмом часто определяется наличием разрешения от владельца поверхности. Однако, как отмечает Дима Трайп, наличие или отсутствие разрешения не всегда влияет на ценность и смысл работы. Идея, заложенная художником, может быть одинаково сильной, независимо от того, согласована она с властями или нет.
Фото: Ижболдина Мария