Шокирующая история, которая случилась почти год назад, по каким-то непонятным причинам не получила широкого общественного резонанса. В СМИ промелькнуло лишь несколько сухих фактов о том, что на территории бывшей воинской части прогремел взрыв. Что виновниками этого взрыва якобы стали дети, которые вроде что-то там подожгли. И что самый младший ребенок, получивший 60% ожогов тела, в итоге скончался в больнице.
Весь масштаб трагедии в Степном стал известен лишь недавно, когда отчаявшиеся бороться за права своих детей родители решились придать этой истории огласку. Дети, как оказалось, до недавнего времени действительно оставались в статусе подозреваемых. Именно их пытались обвинить в том, что они незаконно проникли на охраняемую территорию, пронесли туда опасные химикаты и подожгли их, спровоцировав взрыв. Доказать обратное удалось лишь в конце февраля 2019 года. После этого Центральный районный суд города Омска принял решение взыскать с министерства обороны РФ и Департамента имущественных отношений администрации Омска чуть больше 500 тысяч рублей в пользу двоих пострадавших мальчишек: 110 тыс. рублей 17-летнему Ивану, который получил 7% ожогов тела и 440 тыс. рублей 15-летнему Алексею, получившему 37% ожогов тела (имена изменены). Но, к сожалению, это лишь маленькая победа. Ведь виновные в этой трагедии до сих пор не найдены. Добиться справедливой компенсации морального и материального вреда родителям искалеченных мальчишек еще предстоит. А неохраняемая территория брошенной воинской части до сих пор представляет реальную угрозу и в любую секунду грозит обернуться новой трагедией.
О том, что пришлось пережить родным пострадавших детей, порталу Om1.ru рассказали мамы пострадавших мальчишек.
Что произошло в следующий момент, даже спустя год, мамы мальчишек вспоминают со слезами.
— Я была на кухне, когда рвануло, — делится мама Алексея (их дом находится всего в 30 метрах от воинской части). — А спустя какое-то время увидела их: черных, обгоревших, с отваливающимися кусками кожи. Шли они сами, включая младшего Борю, который в итоге не выжил. Но тогда он был совершенно адекватным. Дал телефон родителей, сам выходил на улицу, сам дошел до машины реанимации. Да еще и от своей мамы прятался. Просил ей его не показывать, чтобы та не испугалась.
Дети в тот момент, по словам женщины, оставались спокойными: они не плакали, бегали на улицу охлаждаться, да еще и родителей просили успокоиться. Говорили: ничего же страшного не произошло. Мы живы…
Мама Алексея:
— Позже нам врачи сказали, что детей спас БОЛЕВОЙ ШОК. Дети были в таком состоянии, что просто не чувствовали боли. Хотя кожа у них в тот момент еще плавилась. Поэтому, когда приехала скорая, и врач увидела мальчишек, она просто расплакалась.
| |
|---|
| Вот так выглядели те самые «незначительные» ожоги (7% тела), полученные Иваном в первые дни после трагедии |
— У детей тогда было полное непонимание того, что произошло, — объясняют родители мальчишек. — Они уверяли, что взрыва не слышали, была только вспышка. А перед этим увидели перевернутую бочку, которая дымилась и решили ее потушить. Дело в том, что на территории воинской части постоянно горели то колеса, то мазутное озеро, то что-то еще. А рядом ведь дома расположены, и огонь на них может переброситься в любую минуту. Вот дети и решили предотвратить пожар.
Впрочем, версию о том, что дети тушили, а не поджигали, следствие отказывалось признавать почти год. Все это время, мальчишки, еще не оправившиеся после взрыва, проходили следственные мероприятия, включая проверку на детекторе лжи.
— Когда сына проверяли на полиграфе, вопросы были такие: а вы точно ничего не смешивали? А вы трогали эту бочку? А вы ничего не поджигали? Сигареты не кидали? Со слов следователей, все сводилось к тому, что дети сами принесли откуда-то химикаты, смешали их и подожгли. И это не прекращалось целый год, — объясняет мама Ивана. — А потом еще оказалось, что нам якобы предоставляли психолога и адвоката, от которых мы отказались. Это не так. С нашими детьми никто и никогда не работал.
Младшего Андрея с 60% ожогов тела сразу ввели в искусственную кому. Через несколько дней ребенок очнулся и даже начал сам дышать.
— Когда маме Андрея сообщили, что ее ребенок умер, я была с ней в тот момент, — вспоминает мама Алексея. Тогда ее мальчик вышел из комы, и врачи сказали, что ему нужно усиленно питаться. Помню, что мы пришли в больницу с пакетами, полными еды. Врач вышел, и сразу стало понятно, что что-то случилось. Но, когда он сказал, что Андрея не стало, его мама даже не заплакала. Просто оставила пакеты и ушла со словами: мне нужно побыть одной. А что еще мог сделать человек, у которого в тот момент просто забрали жизнь.
За жизнь ребенка омские врачи бились до последнего, хотя шансов спасти ребенка практически не было.
— Я знаю, что врачи собирали консилиум и решали вопрос по поводу его транспортировки в Москву, если состояние Андрея позволит это сделать, — рассказывает мама Алексея. — Но ребенок в ту же ночь умер. Говорят, его лечащий врач тогда сидел на его кровати и плакал. Говорил: почему? Я же все сделал, чтобы тебя спасти. Ты не должен был умереть…
Особых прогнозов на жизнь не давали и 15-летнему Алексею, который получил 37% ожогов тела и долгое время оставался в реанимации между жизнью и смертью. Врачи тогда говорили: мы не всегда и при 30% ожогов тела спасаем, а у вас 37. Поэтому совет только один: молитесь. И женщины молились. Ходили по церквям и вымаливали здоровье своим детям.
— Все лечение — это детский крем «Лисичка», — говорит мама Алексея. — Тюбик крема 4 грамма, для рассасывания шрамов, стоит больше 5 тысяч рублей. А нам таких тюбиков только на одну ногу нужно 27 штук на одно применение. А чтобы эффект был, крем нужно наносить дважды в день и не один месяц. Откуда у нас такие деньги?
Сейчас пострадавшие семьи подали апелляцию на решение в Центральный районный суд Омска, который обязал взыскать с Министерства обороны и администрации г. Омска компенсацию в размере 110 тысяч рублей в отношении Ивана и 440 тысяч рублей в отношении Алексея. Понятно, что такую компенсацию сложно назвать справедливой, поэтому родители намерены бороться за права детей и требовать через вышестоящий суд более достойного возмещения, которое позволит детям вернуть здоровье.
Впрочем, физическая и психологическая реабилитация мальчишек и их родных — лишь часть глобальной проблемы. Территория брошенной воинской части в поселке Степном до сих пор представляет серьезную угрозу и в любой момент может обернуться новой трагедией.
Мама Алексея:
— Сразу после взрыва с территории что-то вывозили. Когда мы вернулись из больницы — а это уже было ближе к ночи — здесь работало несколько КамАЗов. Но случившееся, судя по всему, не преподнесло никаких уроков. Буквально через пару месяцев после взрыва сюда приехали три машины. Вышли взрослые мужики с автоматами и пошли играть в пейнтбол… А недавно на территории воинской части рухнул очередной склад. Просто сложился как карточный домик. Прямо на глазах у детей, которые в тот момент играли поблизости.
То, что доступ на территорию остается открытым, мы убедились лично. Вооружившись фотоаппаратом, отправились прогуляться по якобы закрытой территории. На своем пути мы не встретили никого, кто бы нас остановил. Зато повсюду — сломанные заборы, валяющиеся куски колючей проволоки, нависающие куски стекол от разбитых окон, огромные ангары с почти обвалившимися стенами, какие-то мешки, емкости и неизвестность…
Шокирующий фоторепортаж с нашей экскурсии можно посмотреть ЗДЕСЬ