Об этом рассказал кардиолог Иван Мазур, который сейчас работает в «красной зоне» одной из омских больниц. Он ведёт активную социальную жизнь и в своём Instagram рассказал, что сейчас происходит в стационарах для ковидных больных.
«Ситуация в Омске, согласно официальной статистике, улучшается. Мы это видим и по растущим темпам вакцинации, и по значительному уменьшению количества выявленных случаев за сутки (с 500+ до 359 на сегодняшнее утро), и по количеству поступающих в ковид-госпиталь (2–3 человека в сутки)», — рассказывает молодой врач.
Иван отметил, что людей в торговых центрах города стало больше, а на пунктах контроля QR-кодов стали менее щепетильно относится к их проверке.
«Всё это можно подытожить, приведя в пример женщину, привезённую ранее. На МСКТ выявлено поражение лёгких. Предложили госпитализацию, на что в ответ услышали: «Да вы что, я Новый год встречать в больнице не буду! Если станет плохо, вызову скорую!». Такие нынче приоритеты», — пишет Иван Мазур.
К коронавирусу прибавятся типичные новогодние заболевания, такие как обострение панкреатита, пенетрирующие язвы, алкогольная интоксикация и так далее, считает врач.
«Одной пациентке позвонили из другой больницы, чтобы сказать, что её мама умерла. Да, COVID-19. Да, привита, но в июле. Да, есть сопутствующая патология. Истерика. Слёзы ручьём. Периодически прорывающиеся вскрики, сдерживаемые только из вежливости к остальным пациентам, резко переходящие в вой. Опухшие и красные глаза, полузакрытые под тяжестью век. Как маятник, покачивающееся от бессилия тело.
От этого тяжело морально и физически абстрагироваться. Как можно человеку запретить не оплакивать мать? Какие слова здесь нужно подобрать? «Соболезную»? «Сочувствую»? «Всё будет хорошо»? «Не переживайте, главное, вы живы»? Взять при этом за руку? Она — здесь, а мама — там, в чёрном мешке. И дочь не сможет присутствовать на похоронах. Родственники похоронят её в закрытом гробу, смотря издалека, пока «копачи» в белых костюмах будут закапывать гроб промёрзшей землёй. Что останется в памяти у дочери? Как они с мамой разъехались по разным больницам, а потом встретились на кладбище? Только дочь обнимет не мать, а надгробие с её самой красивой фотографией. И поговорят они в тишине. И я должен подойти к ней и сказать, чтобы она себя не винила ни в чём, что у неё есть дети и она должна выздороветь и жить ради них и будущих внуков. Достаточно искренне и правдоподобно, чтобы приглушить душевную боль? Хватит ли этого, чтобы заснуть? Достаточно ли этого будет, чтобы, проснувшись, смириться? Я поставил себя на место дочери.
Я понял одно, что стараюсь жить с мыслью, будто меня это не коснётся, что мама всегда будет молода и здорова, что она всегда будет рядом.
Я пришёл к выводу, что мне тяжело смотреть при редких встречах на то, как на её голове появляется всё больше седых волос.
Почему?
Потому что я не переживу.
Я не смогу смириться».