автор проекта «Филологические беседы с котом Тимофеем»
«К», «Л», «М».
Сегодняшние буквы складываются для меня в слово «муома-луома-куома». Что это за ерунда? Что еще за «куома»? Поговорим сегодня о чудесных свойствах языка и одновременно с этим – о его пределах.
«Муома-луома-куома» – это псевдослово, созданное в рамках лингвистического эксперимента. Участникам предложили три слова («муома-луома-куома», «типи-рили-липи» и «мого-бого-того») и три фигуры (округлую из плавных линий, прерывистую из мелких черточек и всю сплошь из углов) и попросили соотнести слова и фигуры. Этот эксперимент Ильи Наумовича Горелова подробно описан в книгах по психолингвистике. Результаты были впечатляющими: почти единодушно округлую назвали той самой «муомой», угловатую – «мого-бого-того», прерывистую – «типи-рипи-липи». Совпали в своем выборе и участники другого эксперимента: им предложили соотнести слова «мамлына» и «жаваруга» и изображения двух фантастических существ – добродушного и угрожающего. А у вас бы ведь тоже мамлына оказалась лапочкой?
Итог экспериментов таков: очевидно, звуки, хоть и не имеют значения, влияют на восприятие слова, фоническая форма которого имеет специфическую содержательность.
Потрясает? Восхищает? Удивляет? Конечно, какие могут быть сомнения?! Язык прекрасен, сложен и восхитителен. Начну в этой связи цитировать Константина Бальмонта:
Язык, великолепный наш язык.
Речное и степное в нем раздолье,
В нем клекоты орла и волчий рык,
Напев и звон, и ладан богомолья...
Я филолог, и меня не надо убеждать в том, что язык – уникальная система, без которой немыслима жизнь человека, которая хранит многовековой опыт предков, которая скрепляет и разъединяет, и т. д., и т. п. Но, но, но!...
Без всякой как будто бы связи процитирую еще один текст:
– Интересно, Ватсон, что вы думаете об этой трости? (говорит Холмс, стоя к другу спиной).
– Можно подумать, что у вас на затылке глаза.
– Дорогой друг, если б вы читали мою монографию об органах осязания у сыщиков, вы бы знали, что на кончиках ушей имеются такие тепловые точки. Так что глаз на затылке у меня нет.
Бесспорно, человеческий язык действительно потрясающий феномен, и условные тепловые точки на кончиках ушей имеются у него изобилии, но условных же глаз на затылке нет. Иными словами, это мощная и могучая система, у неё есть скрытые резервы, но есть и пределы.
Например, нет сакрального (и никакого другого) значения у букв – это просто графические символы, состоящие из палочек и галочек.
Значение слова не складывается из значений букв, его составляющих, или из произвольно выделенных буквенных комплексов. Например, «жратва» – это не Ж-РА-Тва (творение РА жрецами), а «мрак» не равно М+Ра+К (отраженное мыслетворчество сияющей мудрости) – известны такие чудеса толкования. Как ни банально это звучит после таких феерических обоснований, но в слове «жратва» корень «жр-»; если уж надо докапываться до основ, то его можно сравнить с древнеиндийским «поглощает», «питье» и авестийским «проглатывающий, поглощающий». Об этом можно узнать из этимологического словаря Макса Фасмера. Слово «мрак» («морок») этимологически сближается с литовским «мигать», «закрывать глаза» и латышским «взгляд», и это само по себе интересно: когда мигаешь, перестаешь видеть свет.
Мне можно возразить: дескать, это моя зашоренная наука во мне говорит и не дает видеть истину. Но языкознание как раз и стремится познать всю сложность своего объекта. Сложность эта заставляет всякий раз поражаться: ну надо же, как всё в языке устроено! Эксперименты с муомой тому одно из доказательств. Так что давайте восклицать и языком восхищаться на твёрдых научных позициях. Он хорош и без глаз на затылке.
