«Представляешь, ты уезжаешь куда-то на месяц, потом возвращаешься домой, а тебе говорят, что отопление отключили, плати 120 тысяч, чтобы снова появилось», — говорит 31-летний Игорь Остапенко, пока мы едем вдоль набережной в поселок Речной. На улице — около семи градусов ниже нуля.
С конца сентября дома в Речном не отапливались. С прошлой весны поселок пытаются перевести с убыточной мазутной котельной на газовое отопление. Большинство местных жителей согласились на предложение Администрации Омского района, заплатили деньги и ждали 29 сентября подачу тепла. Но сроки сорвались.
В итоге весь октябрь люди обогревали свои квартиры электроконвекторами. Отопление появилось только 5 ноября после многочисленных заметок в СМИ и подключившегося к проблеме регионального Минэнерго. Масла в огонь тогда добавил глава Омского района Геннадий Долматов, в самый разгар отопительного кризиса уехавший кататься на лыжах в Шерегеш. «Я традиционно в это время ухожу в отпуск», — позже рассказывал Долматов в интервью Константину Скачкову.
Вот уже какое-то время Остапенко пытается обратить внимание властей и СМИ на ситуацию с его тетей Татьяной Ивановной Гресик. Она не может себе позволить заплатить 120 тысяч рублей за газификацию, поэтому до сих пор главный источник тепла в ее квартире — электроконвектор.
Вторая нерабочая группа — бессрочно
Поселок Речной находится в 50 киллометрах от Омска. Согласно последней переписи населения 2010 года, здесь живут около восьмисот человек, но субботним утром улицы поселка пустынны. Тетя Игоря живет в одном из 10 многоквартирных домов по адресу Магистральной, 6. Первое, что бросается в глаза при подъезде к дому, — желтая труба, опоясывающая коричнево-оранжевое двухэтажное здание. Это и есть тот самый новый источник тепла. Пока мы выходим из машины и осматриваемся, из окна на втором этаже за нами наблюдает женщина примерно лет сорока. Это соцработник, живущая по соседству с Гресик и ее бывшим мужем.
В подъезде очень узко, ремонт здесь не делали давно: посеревшая известка, облупившаяся синяя краска. У порога нескольких квартир стоит обувь, какие-то вещи, словно это не подъезд, а чья-то прихожая. Дверь нам открывает бывший муж Татьяны Ивановны Алексей Дмитриевич. Ему 56, коротко стриженный, в чуть вытянутом сером свитере с геометрическим узором. Гресик появляется следом. Остапенко вспоминает, что забыл продукты в машине. Раз в месяц он приезжает к тете с провизией, чтобы хоть как-то помочь. Недавно оплатил семь тысяч за холодную воду, которой, по его словам, не было три года.
| |
|---|
«Когда я не болела и не была на инвалидности я работала воспитателем детского сада, — рассказывает Гресик. — Меня рано отправили на пенсию. Эпилепсия. Вторая нерабочая группа — бессрочно». Она говорит с трудом, но четко и внятно. Ей 53 года.
Мы находимся в комнате, которую обогревает электроконвектор. Это уже второй, более-менее рабочий. Его выдали после визита в поселок депутата Омского городского Совета Дмитрия Петренко. Нескольких публикаций в Telegram-канале «Петренко и Ко» (186 подписчиков) помогли бывшим супругам получить исправно работающий электроконвектор, но проблему с отоплением не решили.
В обогреваемой комнате есть двуспальная кровать, у изголовья которой несколько больших бутылок с водой. На фоне старые обои, с одной стороны стены — просто ободранные. У окна — иконы. Из соседней комнаты в дверь скребется собака Апреля. Хозяева не выпускают ее на улицу.
— У нас отравили собаку, — говорит Алексей Дмитриевич, — мы вот вторую из дому даже не выпускаем.
— Кто отравил?
— Люди, — заключает Татьяна Ивановна.
Дочка умерла и мать почти одна осталась
«Она закончила педагогическое училище на воспитателя. Методистом работала в Абакане. В Омске занималась во Дворце культуры Баранова, в хоре пела. Стихи ее издавались в «Городском бульваре». Была председателем инвалидов Октябрьского района: продукты выдавала, ходила по участкам, опрашивала. Очень красивая была, талантливая. Потом заболела», — рассказывает о родной сестре Галина Ивановна Остапенко, живущая в Омске.
Раньше Гресик жила с дочерью в Комсомольском городке в однокомнатной квартире. Через какое-то время должна была получить двухкомнатную, положенную ей по инвалидности, но потом подруга сестры «помогла ей уехать в Речной». Они поменялись квартирами. И поскольку жилищные условия Татьяны Ивановны формально улучшилось, место в очереди на двухкомнатную квартиру она потеряла. «Конечно, ее обманули, потому что, ну сами знаете, сколько городская квартира стоит и сколько вот эта халупа».
Сейчас Гресик по три-четыре месяца проводит в больнице. Дома за ней ухаживает бывший муж. Они уже несколько лет в разводе, но продолжают жить вместе. Два года назад у них произошла трагедия — от туберкулеза умерла общая дочь. «Дочь вышла замуж, в городе осталась, жила с мужем. А он туберкулезом болел. Она привезла его на свежий воздух к матери. Он помер и она подхватила. Вот и все. А потом через два года сама померла», — рассказывает Галина Ивановна. По ее словам, дочь для сестры была всем: «Дочка умерла, и мать почти одна осталась».
Только скажите им, чтобы не лишали меня дееспособности
Сейчас у Гресик большой долг по коммунальным услугам. Суд арестовал 50% ее пенсии. Из 9 700 рублей семейного дохода ежемесячно вычитается 50% в счет долга, еще есть социальная выплата около 1000 рублей. Получается 5 850 рублей в месяц на двоих.
По словам Алексея Дмитриевича, когда с жильцов Речного собирали согласие на газификацию, Татьяна Ивановна лежала в больнице. Сам он в это время находился в посёлке, но юридических прав на квартиру у него нет. Свою долю он переписал на бывшую жену. «Соседи говорят на газ переводить, а я юридического права согласие не имею давать. Мне говорят: «Вот все подключаются», — а у нас нет денег, потому что мать на пенсии, я не работаю, потому что нахожусь при ней, тем более сейчас дочу похоронили, она не может находиться одна. Даже вот я куда-то отхожу. На кухню, куда, что — она беспокоится, что вот я должен быть рядом».
Когда стало понятно, что Татьяна Ивановна не сможет оплатить газификацию, к делу подключились социальные службы. Их визит Гресик запомнила хорошо. «Только скажите им, чтобы не лишали меня дееспособности», — несколько раз во время разговора тревожно повторяла она. «Приехали сперва эти ачаирские соцработники. Говорят, сейчас подъедет начальник, мы его на улице подождём. Дядька где-то в моих годах, лет 55–56».
Человек из администрации — это Лысенко Сергей Николаевич, первый заместитель главы муниципального района Омской области Геннадия Долматова. Он возглавлял комиссию во время инспектирования жилищных условий бывших супругов. Соцработники фотографировали квартиру, самих жильцов, их документы. «Они вот тут как вороны нас обступили, фотографируют меня как будто я с Голливуда», — вспоминает Алексей Дмитриевич.
Комиссия предложила Татьяне Ивановне и Алексею Дмитриевичу уехать на зиму в интернат, мотивировав это тем, что к весне все наладится. «А как наладится, если наш доход — только пенсия? А оставить ее одну я не могу. Какой у нас тогда может быть выход? Ой, мы вот вас повезем, вам комнатку отдельную дадут». Бывшие супруги написали отказную. В интернат они не собираются. Тем не менее им предложили подумать в течение недели и оставили номер соцработника. Последняя отказалась разговаривать с корреспондентом портала Om1.ru.
Эту версию подтверждает и сестра Гресик, которая лично разговаривала с Лысенко по телефону: «Сказал, вот, может быть, вам в интернат поехать на время зимы, чтобы вот сбагрить ее, галочку поставить, работа проведена».
Бывший муж Гресик также пытался выяснить, чем администрация Омского района может им помочь в сложившейся ситуации. Ему предложили встать на биржу труда: «900 рублей мне в день будут платить, пока, месяц, два или три. Я если не устроюсь — меня уберут с этой биржи труда. Это раз. Больше на проезд протрачу. Два. Тут мне еще с женой сидеть нужно. Смысл в этом всем какой?» По его словам, изредка ему подворачивается возможность подзаработать: почистить сарай, что-то починить, помочь по хозяйству. Но чаще такой труд оплачивается продуктами, а не деньгами. Реальной работы в Речном нет.
В качестве альтернативного варианта заместитель Долматова предложил оформить пособие по опекунству. Для этого Татьяну Ивановну нужно лишить дееспособности через суд. Эту процедуру обычно запускают родственники заболевшего человека, но никто из них эту идею не поддерживает. «Тоже говорят, давайте мы вас сделаем недееспособной, будете денежку получать. Какая она недееспособная? Она вот как здраво размышляет. До сих пор все помнит. Так же нельзя делать. Она очень спокойная, она никого не трогает», — возмущенно замечает сестра Татьяны Ивановны.
Так или иначе, пособие по опекунству не решит проблем с газификацией: оно слишком маленькое.
Принудительная газификация
В итоге, по словам самой Гресик, согласия на газификацию она не давала, но отопление отключили. В доме есть еще одна квартира, хозяин которой не подписывал согласие. Константин Белов согласился уехать в интернат добровольно. «Там трехразовое питание, тепло. А че он тут один? Тут приходили вот эти вот местные наркоманы, да алкоголики, молодежь. Изобьют старика, напьются там у него, ему же еще штраф выпишут за притон. Ему там действительно лучше будет. Ну стал он пенсию получать, а что изменило? Да ничего, еще хуже стало. Придут, отлупят, деньги отберут», — рассказывает Алексей Дмитриевич.
Сестра Татьяны Ивановны считает, что отопление отключили незаконно. Гресик въезжала в благоустроенную квартиру, согласие на газификацию не подписывала, но с нее все равно требуют 120 тысяч. «Люди, они видите как, накопили деньги, дети им помогли. А зачем это все? У нас вот такой возможности нет. Мы сами пенсионеры. Мы помогаем как можем, но мы ж не можем 120 тысяч отдать. Котельная ведь работает. Обеспечивает школу, садик и несколько многоквартирных домов. А мы говорим, извините, если полдома несогласных, то как вы так отключили?»
| |
|---|
Глава Омского района Геннадий Долматов настаивает, что решение о газификации полностью законно, так как было принято коллективным решением жильцов. «Многоквартирный дом, люди собираются, принимают протокольное решение». Однако на вопрос, где Татьяне Ивановне взять 120 тысяч рублей на газификацию глава Омского района ответить затрудняется: «Там не 120. Там порядка 90». По его словам, компания «Юза», занимающаяся в поселке газификацией, может предоставить рассрочку, но для этого нужны финансовые гарантии, о которых при доходе в 5 850 рублей говорить не приходится.
Заместитель Долматова Сергей Лысенко в разговоре с корреспондентом Om1.ru заметил, что ситуация тупиковая. Однако его версия событий разнится с версией Гресик. По словам Лысенко, Татьяна Ивановна подписала согласие на газификацию. «Мы подняли всю документацию, все есть. Когда мы предлагали разместиться ей в учреждении социального обслуживания, она тоже письменно отказалась. Ну, я не большой специалист по дактилоскопии [имеется в виду почерковедческая экспертиза — прим. Om1.ru], но подписи в опросном листе и заявлении абсолютно идентичны. Все специалисты, которые этим занимались, подтвердили, она согласие давала».
К опросному листу (есть в распоряжении Оm1.ru), о котором говорит Лысенко, есть несколько вопросов. Фамилия Гресик там повторяется дважды, притом второй раз она появляется на отдельном листе, именно там и стоит подпись. Еще одна несостыковка — это наличие подписи уехавшего в интернат Константина Белова, который, по словам Алексея Дмитриевича, на газификацию не соглашался. Кроме того, в Протоколе №3 собрания собственников помещений многоквартирного жилого дома указано время собрания, но пропущена дата. Om1.ru связался с главой поселения Венерой Жакуповной Ивановой, но она не смогла ответить на эти вопросы, сославшись на старшую по дому, которая, по ее словам, и занималась заполнением протокола. До нее Om1.ru дозвониться не смог.
Такое ощущение, что нас хотят выжить отсюда
После того как бывшие супруги отказались уезжать в интернат, внимание в поселке к ним повысилось. Недавно впервые пришла медсестра, а следом с проверкой полицейские. Последние сфотографировали паспорта и интересовались, почему Алексей Дмитриевич прописан не по адресу фактического проживания. «Ну да, объясняю, что я у матери прописан. — А что это у вас тут такой пар? — Воду грею в кастрюле кипятильником. — Ну, вы это, говорят, давайте, проветривайте пар там». Это первый визит за 10 лет, что Гресик и её бывший муж живут в Речном. «Сейчас вот набежали. А до этого никто не интересовался ее здоровьем», — удивляется Галина Ивановна.
Отношения с соседями тоже непростые. «Наговаривают, что здесь вот такие пьянки и притон. Да, бывало, что и выпивали мы с дедушкой, ну а как без этого? В чужом глазу щепку, а в своём бревна, это называется. Я ходил, выбивал кому-то двери, на кого-то кидался? Такое ощущение, что нас хотят выжить отсюда», — возмущается Алексей Дмитриевич. Дошло до того, что недавно ночью кто-то стучал к ним в дверь и кричал, что подожжет квартиру.
Но даже прямые угрозы не убеждают бывших супругов переехать в интернат. Единственное, чего они хотят — это жить в своей квартире с отоплением.
«И че у нас показывать? На всю страну позор вот этот. Какие мы несчастные, будут смотреть, слезы вытирать?» — спрашивает Алексей Дмитриевич, когда я прошу их встать для совместного фото. Свою историю он рассказывал спокойным тоном, почти без эмоциональных реплик, как данность. Для него эта ситуация — позор.
Татьяна Ивановна же просто не знает, как они переживут эту зиму. На выходе она подходит ко мне поближе и тревожным голосом медленно произносит: «Я вас попрошу, позвоните Вере Михайловне, скажите, чтобы меня не лишали дееспособности».
Om1.ru