Режиссер сериала Миша Маралес рассказал о философии сериала, о том, почему он решил работать с проектом о культуре поп-ММА и как ее изучал, о подготовке актеров к съемкам боев и их тренировках, а также о том, как в реальности человеку «с улицы» попасть в поп-ММА.
— Как родилась идея «Колотушки»?
Сначала была идея снять полнометражную картину о парне, который попадает в такую же передрягу, как главный герой сериала, но в итоге сценарий полного метра трансформировался в сериал. Автор сценария Костя Трофимов сказал, что в формате сериала эта история будет выглядеть лучше.
В то лето, когда мы работали над идеей «Колотушки», мыс вторым режиссером, оператором и директором картины ходили на бои, наблюдали, подмечали детали. Мы присутствовали на нескольких боях лиги «Наше дело», с которой впоследствии сотрудничали для создания проекта.
Понятно, что если такая ситуация произойдёт на улице, теперь подключится полиция. Культура боев без правил появилась достаточно давно. Около 30 лет назад. Тот же Федор Емельяненко дрался в «Прайде», в Японии. Он был главной звездой. С моей точки зрения, это было удивительно, но, с точки зрения японцев — нет. У них хорошо была развита эта отрасль. Федор завоевывал призы, награды и был одним из лучших бойцов. Потом, когда вся эта история начала распространяться на Европейский и Американский континенты, она трансформировалась в глобальную организацию UFC — главный чемпионат по боям без правил (правда теперь и эти бои имеют определенные правила). Когда «рубился» Федор в те годы, можно было легко ударить человека локтем в нос или ниже пояса, проблем не было. Сейчас это всё обросло своими правилами.
Что самое удивительное, есть определенный контингент, которому нужно больше драйва. Этот контингент вырос в нулевые, и для него один из самых ярких фильмов был, наверное, «Бойцовский клуб». Было и есть очень много людей, которые впитали в себя этот фильм и организовали подпольные кулачные бои. Позже они переросли в индустрию, которая сейчас востребована. Как во времена Древнего Рима: «хлеба и зрелищ».
На сегодняшний день мы имеем топ-уровень UFC, затем другие профессиональные промоушены и уже потом — поп-ММА. Сейчас это все легально. Есть судьи, тренеры, наблюдатели, болельщики вокруг ринга. Это явление популярно в России. Более того, в 21-м веке боксеры погибают в бою в разы больше, чем бойцы смешанных единоборств. Безусловно это профессиональный спорт.
Когда мы общались с ребятами из «Нашего дела», я задал такой же вопрос. И действительно, если есть навыки, и если ты что-нибудь из себя представляешь, то можешь прийти. Например, ребята моего тренера по смешанным единоборствам участвуют в боях. Обычные парни: инженеры, учителя, врачи. Они приходят, занимаются и спустя год-два могут выходить на пробные бои. Другое дело, когда ты выходишь в октагон, только тогда понимаешь, куда ты попал. Ты не знаешь, кто оппонент, как у него с головой. Но понимаешь, что бить будут сильно и больно.
— В первых двух сериях главного героя постоянно бьют.
О чём мы и говорили. Его бьют, бьют и бьют. Он новичок и, как следствие, получает.
Андрей Пынзару изначально занимался тайским боксом, у него уже были навыки. Но перед съемками сериала Андрею наняли тренера из «Нашего дела». Он ездил на тренировки, приводил себя в форму, вспоминал и оттачивал навыки.
Юра Насонов вообще никогда не занимался боевыми искусствами. Андрею нужно было просто вспомнить, но для Юры это было все с нуля — без шуток. Он никогда ничем подобным не занимался. На подготовку ему было дано около полутора месяцев. Он ходил в зал три раза в неделю. В целом, я думаю, что за эти полтора месяца к съемкам он подготовился хорошо. Вряд ли бы он «вывез» профессиональный бой. Но хореографию, движения в кадре он сделал хорошо — подготовился прилично. Он начинал все делать без дублера — с первой же сцены.
Правда, потом Юра порвал крестообразные связки колена. На восьмой смене он рвет «кресты», и на остальных 34 сменах мы снимали Юру с травмой. До восьмой смены все было хорошо, но после приезду в Петербург он повредил колено. Не исключено, что организм переутомился. Для нас это был огромный форс-мажор. В конечном итоге мы, конечно, сняли, но было сложно. Пришлось обратиться к дублерам. Мы справились, а Юра проявил волю и выдержал все съемки. Он даже смог немного восстановиться к финальным сценам с боями, которые снимались к концу второго месяца. На финальном монтаже мы делали склейки так, чтобы не было заметно дублера, и, на мой взгляд, мы с задачей справились.
Хотелось бы отдельно поблагодарить каскадерский цех, они отлично все сделали. У нас был шикарный мужчина, Сысоев Юрий Васильевич, который ставил нам трюки. Мужчине 60 лет, а он с места сальто делает, представляете? Так что, команда была замечательная.
Скажу так. В 95-ом году Ларс Фон Триер стал одним из авторов «Догмы 95», которая гласит: «Неважно, как будет снята история. Важно, чтобы это была история». Европейский и азиатский кинематограф — это всегда очень просто снятые истории. Часто без спецэффектов. Если мы посмотрим на Голливуд, то это, как говорил Эйзенштейн, «монтаж аттракционов». Сейчас, с учетом глобализации кинопроизводства, снять большие сцены не вызывает трудностей.
Если вы посмотрите «Освобождение» Юрия Озерова, снятое еще в конце 60-х, там есть кадр с вертолета. Очевидно, что съемка идет с вертолета, и там на протяжении минуты показывают, как люди роют траншею. Вот тогда это было снимать тяжелее. Мы это прекрасно понимаем. Нужен был вертолет, нужно было договориться его использовать. Сейчас все намного проще.
В России вся техника доступна, это скорее вопрос цены. Когда я выпускался из ВГИКа, были операторы, которые уже на третьем курсе выбирали определенную камеру. Меня мой мастер учил иначе. Есть айфон, в котором есть камера, вы просто берете и снимаете.
Мне кажется, сейчас картинку сделать несложно. Есть все инструменты для этого: свет, камера, объективы, оператор и художники по свету. Основная проблема нашего, да и любого другого, кинематографа — это проблема истории. Есть много историй, которые, к сожалению, плохо написаны. Они не цепляют. У нас снимают очень качественно. Визуализация, построение кадра у нас в стране очень сильные. Сама операторская школа на очень высоком уровне. Я бы сказал, что она входит в топ-3: американская, французская и наша. Азиаты тоже делают крутой продукт, в плане «картинки»: «Паразиты», «Пылающий», «Магазинные воришки».
Резюмируя все сказанное, с «картинкой» в России нет никаких проблем. Есть крутые молодые операторы — операторы «новой волны».
— В сериале есть как комедийные элементы, так и настоящая драма. Как вы сами определяете для себя жанр «Колотушки» ?
На читке сценария я сказал ребятам, что мы не снимаем комедию. Сейчас есть модное слово — «драмеди». В своё время, в советском кинематографе оно называлось трагикомедией. Этот жанр придумали в советском кинематографе, это наш жанр. Если посмотрите на западное кино того времени — это четкое разграничение жанра. А у нас была трагикомедия, которая была широко представлена. С моей точки зрения, «Колотушка» — это близко к трагикомедии или драмеди.
Здесь есть моменты, где можно посмеяться, задуматься, погрустить и поплакать. Драмеди, как жанр, максимально широко захватывает спектр наших эмоций. Поэтому он так популярен.
Самый популярный — это комедия — в любое время и с любыми людьми. Всегда хочется посмеяться. Юмор пытается отвлечь нас от происходящего ужаса и трагедии в мире, с которыми мы можем столкнуться в повседневной жизни. Второе место — драма, чтобы пострадать. И третье место — «драмеди», когда всё вместе. Один из шикарнейших представителей этого жанра — «Достучаться до небес». Прекрасное кино с доброй грустью.
Мы сделали «драмеди», и оно получилось. Я думаю, мы трудились не зря. Зрителю желаю приятного просмотра.
