В сентябре 2015 года один из самых влиятельных и успешных предпринимателей омского бизнеса Станислав Мацелевич, бывший руководитель компании «Первая гильдия строителей», был привлечен к уголовной ответственности. Его и ещё восемь соучастников обвинили сразу по нескольким статьям, в том числе в мошенничестве и организации преступного сообщества.
Находясь под арестом, ему было предъявлено дополнительное обвинение в хищении и легализации денежных средств, добытых преступным путем.
В марте этого года бизнесмена признали виновным в хищении, а его команду – в отмывании денег. Процесс был громким, так как фигурировал миллиардный ущерб. Предпринимателя приговорили к пяти годам колонии с выплатой штрафа в 800 тыс. рублей. Отбывать наказание он еще не отправлен, поскольку не вынесен приговор по второму делу.
Om1 рассказывал, что Мацелевич и его сообщники подали апелляцию, но суд оставил приговор без изменений.
Супруга Малевича Татьяна давала интервью, где говорила, что впервые увидеть своего мужа ей удалось только в 2018 году, когда он был переведён из одиночной камеры в общую, а также что после ареста мужа ей и детям приходится непросто, они живут за счет средств бабушки и родителей. Все счета заблокированы.
«Моего мужа (бизнесмена) задержали в сентябре 2015 года. По сегодняшний день он находится в СИЗО города Омска. Два года он провел в одиночной камере размером с купе без возможности даже звонков родным. Его задержали, когда одному ребенку не было одного года, а второму — трех лет. Дети не знают своего отца, потому что свиданий нам не дают. В колонии хотя бы есть комнаты свиданий, в СИЗО же это не предусмотрено», — пишет в письме супруга Мацелевича, которое оказалось в распоряжении «СуперОмска».
Она рассказала, что ждали освобождения главы семьи 12 октября. 17 октября у младшей дочери был день рождения. «Мы ждали его дома. Но прокуратура Омской области выступила по другому делу с ходатайством об изменении ему меры пресечения с подписки о невыезде на содержание под стражей», — пишет женщина.
Жена бизнесмена заявила, что такое отношение больше походит на пытки, чем на справедливое правосудие.